«Орел»
Россия сыграла важную роль в создании и развитии искусства дальнего мореходства и строительства приспособленных для этого кораблей. Русский опыт часто перенимали моряки и кораблестроители других стран. Это признается даже иностранными историками-моряками. Так, в Англии в конце XIX столетия вышла книга Ф. Джена под названием «Русский флот в прошлом, настоящем и будущем». В этой книге можно прочесть следующие слова: «Русский флот, который считают сравнительно поздним учреждением, основанным Петром Великим, имеет в действительности большие права на древность, чем флот британский.
За столетие до того, как Альфред (король англосаксов, царствовал с 870 по 901 г.) построил британские корабли, русские суда сражались в отчаянных морских боях; и тысячу лет назад первейшими моряками своего времени были они — русские».
Татарское нашествие отодвинуло русский народ от берегов Каспия и Черного моря. Оно же ослабило Великий Новгород и вынудило его постепенно отойти под натиском шведов и немецких псов-рыцарей от берегов Балтийского моря. На несколько столетий наш народ-мореход был оторван от своих древних морских границ.
Попытки русского народа отвоевать морские рубежи на северо-западе и создать свой флот на Балтийском море почти не прекращались в течение Х1У-ХУ вв. и усилились при Иване Грозном. Еще за 100 лет до первых шагов Петра I к морю русский народ вел энергичную борьбу за возвращение к берегам Балтики.
На севере потомки новгородцев поморы, отважные и искусные мореходы, на своих крепких, устойчивых в непогоду судах все дальше уходили в необъятные просторы Ледовитого океана на север и восток. В то же время началось героическое движение русских казаков на восток. Походы Москвитина, Пояркова, Хабарова и других отважных исследователей открыли для русского народа земли Дальнего Востока, берега Охотского и Японского морей.
1633 г. ознаменован постройкой первого корабля на русской территории, хотя и иностранцами. Шлезвиг-голштинский герцог Фридрих, желая завести у себя выгодную в то время торговлю шелком, испросил позволение у Москвы построить для этого десять кораблей и на них поддерживать торговые сношения с Персией. Русское правительство, давая разрешение, сделало оговорку, что во время плавания по Волге и по Каспийскому морю голштинцы должны оберегать свое достояние сами, что русское правительство не принимает на себя ответственности и что при постройке судов от русских плотников, которые будут с ними работать, «корабельного мастерства не скрывать». Голштинцы строили свой корабль в Нижнем Новгороде и назвали в честь своего герцога «Фридрик» . Судно было построено из елового леса, плоскодонное и без киля (длина 120 футов, ширина 40 футов и 7 футов осадки). Кроме трех мачт на корабле было 24 весла, а для защиты от нападений разбойников поставлены пушки.
На корабле отправились 78 человек, большинство из них были чины посольства. В составе экипажа было лишь 5 русских чернорабочих. Из описания Олеария мы имеем указания на подробности этого интересного плавания и быта тогдашней России. Корабль, выйдя 30 июля из Нижнего, 15 сентября достиг Астрахани, где простоял до 10 октября, когда вышел в море. Погода была бурная, и 14 ноября корабль разбился у берегов Дагестана.
После этого посольство берегом поехало в Персию, но там переговоры не имели успеха, а потому все это предприятие рухнуло, и, конечно, следующих кораблей голштинцы строить не стали.
Требование русских властей при постройке корабля «Фридрик», чтобы голштинцы «от русских плотников корабельного мастерства не скрывали», заставляет предполагать, что мысль о заведении в России своего флота не была им чужда. Знаменательно также, что в предисловии к книге Вальгаузена «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей», напечатанной в Москве в 1647 г., было обещано издание следующей части «О корабельной ратной науке, и то не мало дело и учение». И действительно, следующая попытка строить корабль в России уже принадлежит не иностранцам, а самим русским. В 1656 г., когда предположено было одновременно занять все побережье от Риги до Невы и далее до берега Ладожского озера, было послано по разным направлениям четыре отдельных отряда. Всем движением руководил Куракин с товарищи. Первый отряд, который двинулся на стругах, построенных в селе Дединове, спустился по Двине, взял Борисоглебск (Динабург), Куконаус (Кокенгаузен), названный Царево-Дмитриевом, и, после безуспешной осады Риги, осенью должен был возвратиться в Москву. Второй отряд, князя Трубецкого, вступил в Ливонию, взял Новый городок (Нейгаузен) и< только в октябре занял Юрьев (Дерпт). Позднее время и малочисленность отряда (2000 чел.), уменьшенного побегами, заставили отложить всякую попытку взять Нарву.
Третий отряд, под командой стольника и воеводы Потемкина, должен был «итти за Свейский рубеж, на Варяжское море». Потемкину было дано 1000 человек войска, и в том числе на случай морских экспедиций были кормщики и отправленные из Москвы 570 донских казаков, как опытных и бывалых моряков. Третьему отряду даны указания «.итти морем». Потемкин вступил в Ингрию и подошел к Канцам (Ниеншанц) на Неве. Шведы при приближении русского отряда на судах ушли в Нарву. Потемкин сжег город, в котором было тогда до 500 дворов и большие запасы хлеба для продовольствия целого края. В Канцах нашли 8 пушек, оставленных шведами. По малочисленности своего отряда Потемкин, опасаясь быть отрезанным неприятелем, отступил к Орешку, под которым тщетно простоял до осени. Летом Потемкин с частью своего отряда сделал морской поиск: 22 июля ходил он с «ратными людьми судами на море, и у Котлина острова с немецкими людьми (немецкими людьми русские называли тогда всех иностранцев) был бой и полукорабль взял, и немецких людей побили, и языка поймал начального человека, капитана Ирска Далсфира, 8 человек солдат и наряд (пушки) и знамена поймали, а на Котлине острове латышские деревни высекли и выжгли».
Четвертый отряд, тоже в 1000 человек под начальством воеводы Пушкина, был послан занять Карелию, но Пушкин ограничился лишь тем, что, перейдя на гребных судах через Ладожское озеро, до осени осаждал город Карелу (Кексгольм).
К исходу сентября подошли на помощь шведские войска, завладели вновь Невой и стали полными хозяевами на Ладожском озере. Некоторые успехи малочисленных, дурно снабженных и действовавших без тесной взаимной связи русских отрядов надо приписать прежде всего неожиданности нападения на страну, не приготовленную к защите. Но конечно, полного успеха от столь грандиозного предприятия ожидать было немыслимо. Если бы цель была выбрана поуже: например, только занять Нарву или Неву, то успех был бы возможен. Но для успеха нужны и средства. А средств у государства не было.
Вновь приступить к строительству военного флота нашу державу вынудили отнюдь не шуточные обстоятельства. В XVII столетии донские и уральские казаки совершали пиратские набеги на населенные пункты, расположенные по Волге и Уралу, на берегах Каспийского моря. Герои-бандиты наподобие Степана Разина наводили страх на весь юг России. И не только России. Объясняя причину заключения договора между Турцией и Богданом Хмельницким, французский посланник в Турции писал королю Людовику XIII: «Появление в море четырех казацких челнов наводило на Константинополь больший страх, чем появление чумы в Морее» (Морея — название южной части Балканского полуострова, который в те времена принадлежал Турции).
По Волге и Каспийскому морю проходил очень важный для Русского государства водный торговый путь, по которому шла оживленная торговля с восточными странами. Для охраны этого пути государству пришлось начать строительство собственного флота на Волге и Каспии. В 1668 г.< был сделан первый шаг к созданию русской ретулярной военно-морской силы на Каспийском море: на реке Оке в селе Дединово был спущен на воду большой парусный корабль «Орел». Предыстория его появления была такова. В 1664 г. персидский шах Аббас II усилил торговые сношения с Россией и дал многие исключительные привилегии русским купцам. Через три года шах попросил у России дозволить особой армянской компании, состоящей из персидских подданных, производить торг шелком-сырцом через Россию. Разрешение было получено, и при этом русские брали на себя охранение провозимых товаров за особую плату. Конечно, это вызвало необходимость завести у нас военные суда для плавания по Волге и Каспийскому морю, а потому 19 июня 1667 г. начата постройка военного корабля в селе Дединове и главное наблюдение за постройкой поручено боярину Ордин-Нащокину — тому же, что уже строил суда на Двине. В России корабельных мастеров не было, а потому, очевидно, должны были пригласить для этого иностранцев. Выбор пал на голландцев, так как они своей честностью в торговле расположили к себе русских людей, тогда как англичане за свои хищнические наклонности к наживе заставили совершенно запретить им торговлю в России. Был приглашен корабельный мастер Ламберт Гельт (Ней;) «со товарищи». Несмотря на энергию и влияние Ордин-Нащокина, препятствия делались на каждом шагу. Всякий, от кого требовалось содействие, кажется, ставил себе в обязанность не исполнять распоряжений и указаний прежде нескольких подтверждений. Старосты, на вызов желающих плотников, отвечали: «вправду, что к государеву корабельному делу охочих плотников нет»; заводчики не давали железа; Пушкарский приказ (т. е. артиллерийское управление) отзывался неимением блоков и других вещей, а на требование кузнецов ответил, что у него всего один кузнец, да и тот делает язык к большому успенскому колоколу; воеводы и другие начальствующие лица, которые должны были присылать деньги, всячески их задерживали. Когда понадобилось срубить несколько больших деревьев в даче одного архиерея, то и тут не обошлось без особого царского указа.
Нельзя не удивляться после всего этого, что корабль, названный «Орел», заложенный в половине ноября 1667 г., был все-таки спущен через полгода; вскоре поспели еще яхта, бот и две шлюпки. Окончательное снаряжение этих судов задержало выход их до 19 мая 1669 г.
Корабль «Орел» размерами был очень мал: длиной 80 футов, шириной 21 фут и сидел на 5 футов в воде. Постройка всех этих судов обошлась с небольшим в 9 тысяч рублей. На корабле было 20 иностранцев, и к ним прибавилось в Казани 35 нижегородских стрельцов для охраны во время пути. Почти четыре месяца понадобилось флотилии, чтобы добраться до Астрахани. Это путешествие описано одним из участников: Яном Стрюйсом, который был парусным мастером на корабле.
В Астрахани суда оставались девять месяцев, сначала в ожидании некоторых вещей и погрузки припасов, а потом по случаю восстания под руководством Степана Разина, остановившего всю торговлю с Персией. В бытность в Астрахани командир корабля «Орел» Ботлер, по поручению астраханского воеводы Прозоровского, успел построить и в апреле 1670 г. спустить еще «военное судно» на манер галеры. Но движение Разина распространилось настолько, что восставшими был захвачен и самый город Астрахань; суда все были сожжены, а иностранцы бежали, из них двое — лекарь Термунт и пушкарь Карштен Брант — потом возвратились и поселились в России.
В 1671 г. Разин был захвачен и казнен в Москве, но край еще долго волновался, и нарушенная торговля с Персией еще долго не восстанавливалась. Боярин Ордин-Нащокин тоже скоро удалился от дел.
На Белом море в это время тоже было несколько попыток завести свои торговые корабли, чтобы на них самим возить товары в иностранные порты, но русские купцы были там подвергнуты полному бойкоту, и им пришлось привезти товары обратно в Архангельск и тут продать тем же иностранцам по дешевой цене. Иностранцы всячески стесняли развитие нашего дела, широко пользуясь даваемыми им привилегиями и нередко производя насилия.
Сочинение Стрюйса было много раз издано, и из него заимствовано изображение корабля «Орел», но при этом нужно оговориться, что корабль в различных изданиях изображен совершенно по-разному.
